К полудню дорога привела нас с Тузиком к перекрестку недалеко от Лира. Мы въехали в поселок и остановились на постоялом дворе. Во время обеда я за небольшие чаевые выяснил у официанта, где можно купить лодку, и отправился на пристань.

Лир был поселком рыбаков и не имел хорошей гавани. Берег озера зарос камышами и не позволял приставать кораблям с большой осадкой. Узнав от вездесущих мальчишек, где живет лодочный мастер Антар, я направился к большому сараю на берегу. Хозяин лодочной верфи оказался коренастым дядькой с мозолистыми руками и хитрой рожей. Большого выбора лодок в продаже не было, но мне повезло, что с Антаром не смог расплатиться один из клиентов, и возле берега на воде покачивалась добротная рыбачья лодка в полной комплектации. Поторговавшись около часа, я обменял своих лошадей на лодку с парусом и некоторыми исправлениями в конструкции — у лодки было необходимо доработать корму для установки мотора. Мои требования удивили Антара, но прибыль от столь удачного обмена заставила плюнуть на причуды заказчика. Лодочник пообещал доработать лодку к полудню следующего дня, и я вернулся на постоялый двор.

Глава 25

ДОРОГА НА ТЕРЕБ

Следующий день встретил меня низкими свинцовыми тучами и северным ветром, моросил противный мелкий дождь. По большому счету нужно было переждать непогоду, но мое геройство в кабаке, скорее всего, не прошло просто так, и у меня были большие подозрения, что отлупленные тарги захотят отомстить. Выследить меня было делом времени, и наверняка по моим следам скачет разгневанная троица. В принципе тарги особой угрозой не являлись, но устилать свою дорогу трупами мне не хотелось, поэтому сматываться из Лира необходимо как можно быстрее. Погоня могла меня достать только на суше, а на воде следов не остается.

После довольно позднего завтрака я вывел лошадей из конюшни и поехал к лодочному мастеру принимать работу, а Тузик гонял по поселку собак, почему-то не оказавших ему должного уважения. Антар меня не обманул и успел к назначенному сроку закончить переделку лодки. Проверив качество доработок, я расседлал лошадей и передал их новому владельцу. Лодочный мастер чуть соплями не захлебнулся от счастья, нагрев меня на бабки. Спуск лодки на воду и погрузка имущества много времени не заняли. Тузик за это время отмутузил местных шавок и запрыгнул в лодку с видом победителя. В Лире нас ничего больше не задерживало, и мы отчалили от берега.

Погода немного улучшилась, дождь прекратился, но ветер не стихал. Грести было трудно, лодку качало на волнах, и мне никак не удавалось подстроиться к ритму набегающих волн. За полчаса непрерывной гребли мы отплыли от берега только на сотню метров. Плюнув на секретность, я решил установить мотор и начал его расчехлять. Пока суд да дело, лодку снесло к самому берегу. Мне снова пришлось зачехлять мотор и браться за весла. Повторился прежний сценарий: лодку мотало из стороны в сторону, и я попадал веслами по воде через раз.

Промучившись еще полчаса, я снова решил ставить мотор, но приступить к этой процедуре не успел. На берегу раздался конский топот, и из-за сарая выскочили «долгожданные» тарги, только на этот раз их было не трое, а пятеро. Лодочника, до этого с любопытством наблюдавшего за моим позором, как ветром сдуло, и я остался один на один с озверевшими мстителями. Тарги, узнав во мне своего обидчика, радостно взвыли и забежали в воду почти по пояс, но быстро поняли, что таким способом меня не достать, тогда в ход пошли луки. Я в первую секунду испугался такого развития событий, но быстро успокоился.

Толку от луков в такую погоду было немного, отсыревшая тетива вытянулась и шлепала, как бельевая веревка на ветру. Утопив несколько стрел, тарги бросили это бесполезное занятие и побежали к перевернутой плоскодонке, лежащей на берегу.

Мое терпение лопнуло, и я развернул лодку, чтобы вступить в бой на берегу, а не в скачущей по волнам посудине. Мне удалось сделать всего несколько гребков, как пришлось поворачивать обратно. Из-за сарая выскочили еще три тарга. С пятью таргами у меня был шанс справиться, но восемь противников — это явный перебор. К моему удивлению, вновь прибывшие бойцы набросились на первую пятерку, и на берегу началось побоище. Я в недоумении перестал грести и начал следить за происходящим. Нападающие сразу завалили одного из моих преследователей, но потом бой принял затяжной характер. Четверо бились один на один, а Барт с напарником охаживал предводителя троицы. Беднягу загнали в воду по пояс и лупили как сидорову козу, и тут я узнал Первого. Тузик пулей выскочил из лодки и поплыл на подмогу. Мое мастерство гребли мгновенно улучшилось, и лодка, словно на крыльях, рванула к берегу.

Пока я выколачивал дурь из Барта и его приятеля, Тузик выволок на берег почти захлебнувшегося Первого. Тарги, сопровождавшие моего друга, наконец разобрались со своими противниками и подбежали к нам. Первый прокашлялся и встал на ноги, неожиданно его кулак просвистел в воздухе и ударил меня в ухо.

— Как ты мог меня бросить? Я чуть сума не сошел, когда узнал, что ты сбежал! — заорал он и бросился мне на шею. — Никогда больше так не делай!

Звон в ухе не позволял нормально соображать, я только что-то невнятно мычал, стараясь не упасть под повисшей на мне тушей. Несчастный Тузик не знал, что ему делать: с одной стороны, он должен защищать хранителя, которому заехали в ухо, с другой стороны, Первый не хотел нанести ущерб хозяину и врезал ему от большой любви. Малхус принял соломоново решение и укусил Первого за ногу, но не очень сильно. Тарг, подпрыгнув от боли и неожиданности, слез с моей шеи.

Лодка резво рассекала волны озера, Лир давно скрылся за пеленой моросящего дождя. Я сидел у руля и переваривал информацию, полученную от Первого.

Мой благородный душевный порыв уехать не простившись, чтобы не мешать семейному счастью друга, закончился полным фиаско. Арданай, узнав, что мы с Тузиком смылись в неизвестном направлении, поставил на уши Нару и ее подданных. В бывшем рабе быстро прорезались повадки кланового вождя, и поиски начались сразу по всем направлениям.

О том, что я уехал по дороге на Санпул, стало известно только к вечеру, и таргине с трудом удалось задержать погоню до утра. Следом за нами отправилась целая экспедиция, состоявшая из Арданая, Нары и пятнадцати воинов из охраны пещеры. Таргиня при помощи своих колдовских штучек напала на наш след и к вечеру вывела отряд к стоянке, где мы с Тузиком прикончили наркоманов. Здесь между матерью и сыном разгорелся самый настоящий скандал. Арданай, увидев трупы эльфов, рвался в погоню, а Нара требовала проявить осторожность и дождаться утра. В этом споре победила молодость, и Арданай с двумя воинами ускакал в ночь по моим следам. Ночное зрение помогало таргам не сбиться со следа в темноте, и друзья начали нас догонять.

Скачка продолжалась до самой границы с империей практически без отдыха. В пограничном поселке сплетни о моих подвигах еще не утихли, и рассказ о том, что какой-то хуман отлупил в кабаке десятерых таргов, навел Арданая на наш след. Здесь же он узнал, что в погоню за мной отправилась целая сотня мстителей, но это его не остановило, а только прибавило скорости. Ожерелье со знаком кланового вождя мгновенно решило все проблемы на границе, и Арданай успел почти к началу разборки на берегу озера. Смелости ему было не занимать, но боевая подготовка хромала на обе ноги. Если охранники вступили в бой со спокойной головой, то Арданай налетел на Барта как полоумный. То, что его сразу не убили, было простым везением, а не результатом боевого искусства.

После боя я выяснил, что тарги редко сражаются между собой насмерть, опасаясь кровной мести. Они убивают друг друга только в межклановых войнах или переусердствовав в драке. Обычно все кончается подбитым глазом, помятыми боками или выбитыми зубами, которые потом вырастают вновь, как у крокодила. Так случилось и в этот раз, убитых не было, только избитые. По большому счету драки могло и не быть, потому что на вождя клана ни один тарг руку поднять не посмел бы, Арданаю нужно было просто представиться. Мало того, все участники драки, кроме Барта, оказались из клана Нары и теперь дрожали от страха, примеряя на себя месть таргини. Барт от страха вообще обделался, узнав, что поднял руку на сына шаманки, и вонял, как скунс.